За что я не люблю августы

Вот и последний летний месяц стоит на пороге и настойчиво стучит в окно. Но мне так сильно не хочется его пускать! Многие, очень многие люди ждут его с нетерпением, ждут целый год, готовятся встречать как самого дорогого и желанного гостя – с музыкой, в новой одежде, с чемоданами в руках и надеждами в сердце. Это, наверное, потому, что им он приносит только хорошие подарки. Как теперь кажется, мне он давно отдает то, что осталось от приятных сюрпризов другим людям.

Это длится уже много лет, достаточно много, чтобы я перестала думать, что однажды он принесет мне такой же волшебный подарок. Мой август каждый раз открывает дверь, бросает потрепанные пустые сумки на порог и небрежно кивает: «Посмотри, там, кажется, что-то еще осталось. Я, правда, не помню что, ну да ты сама узнаешь». И я понимаю: приятные вещи так не вручают, о них не забывают и не кивают невзначай.

Сначала он приносил мне перемены, хотя точно знает, как сильно я их боюсь. Но оставаться без подарка мне всё же не хотелось, поэтому я разворачивала упаковку…

Самый первый подарок от августа, который меня испугал, было поступление в институт.

Окончив школу, я влюбилась. Лето этого чувства было сплошным праздником, фейерверком радости, беззаботности. Мы могли быть вместе столько, сколько хотим, там, где хотим. Казалось, что теперь именно мы – повелители времени. Мы хотели – и оно стремглав летело, сокращая часы ожидания новой встречи, мы хотели – время капало, словно вода из незакрученного крана, тягуче и медленно, когда было так сладко  в сердце, что страшно было кому-то об этом рассказать. Мы все могли, были свободны. Но пришел август, за которым следовал сентябрь, и я понимала, что с началом учебы все изменится. Новые обязанности, дела, люди, заботы никогда бы не позволили делать все как раньше, видеться с той же частотой, не говорить о проблемах, а только о любви, не думать о том, что на завтра нужно многое сделать, а просто не следить за часами и быть рядом. И тогда мы подумали, что в отношениях тоже настал август, хоть и не сказали вслух. Боязнь потерять волшебство стала разъедать изнутри, и нам обоим пришлось стать холоднее, чтобы не тосковать и не мучить этим того, кого любим.

Второй август был не следующим. Но его подарок был похож на маленькую атомную бомбу, которая разрушила мой мир.

В один из вечеров мы поссорились. Нет, даже не так. Когда люди ссорятся, это происходит потому, что они не могут найти компромисс. Здесь его быть не могло. Меня оскорбили так легко, простой шуткой… Но именно она показала весь ужас внутреннего мира человека ее сказавшего. Казалось, что я на мгновение окунулась в чей-то психический ад, и этого было достаточно, чтоб понять: дальнейшего «мы» нет и быть не может никогда.

Невозможно было передать словами всю боль, которая меня переполняла. Мне было невыносимо пережить не то, что я услышала, а то, что поняла: я совершенно не знаю и не понимаю человека, которого люблю больше жизни. Неизбежность и факт разрыва отношений жгли разум, а от сердца разливалась такая дикая боль, словно каждая кость в моем теле сломана. Не было слез и сил, чтобы плакать. Только  смертная тоска и боль безвыходного положения. Я никогда его не прощу, никогда… Это был единственный раз, когда я просила небо лишить меня памяти, дать сил перечеркнуть всю мою жизнь. И, конечно, ничего такого не произошло. Сейчас я не помню, как мы помирились, что говорили, как все было дальше. Мне стыдно за мысли и поступки, которые я делала в том состоянии, это еще одно, что я бы хотела забыть. Тот август что-то навсегда стер из моей жизни.

Еще один злосчастный месяц был полон уныния и чувства, что все люди вокруг живут полной жизнью, все движутся, но я стою на месте, чтобы только смотреть на то, как все меняется вокруг. В личной жизни все было тихо, даже слишком. И, возможно, этот август ничем бы меня не расстроил и не запомнился, если бы не…

Я просто ехала в автобусе, бесцельно глядя в окно на пробегающие зеленые улочки, на спелые фрукты, преклоняющие ветви деревьев через заборы и крыши маленьких домов, на цветы в желто-красной дымке лепестков, когда мое внимание привлек разговор двух женщин лет сорока, сидящих впереди. Одна участливо комментировала слова подруги, а вторая собеседница рассказывала о подготовке к предстоящей свадьбе дочери. Кому-то другому могло показаться, что это был просто бытовой разговор о жизни, на который не стоило и реагировать, но тогда для меня все выглядело иначе.

Вам знакомо чувство, когда вы долго ищете понравившуюся книгу, фильм, мелодию? Она отчетливо вертится в голове, вам кажется, что еще чуть-чуть – и она окажется здесь, в руках, с точным названием, сюжетом, завязкой и финалом. И сердце сладко бьется в предвкушении того, как эта вещь станет частью вашей жизни, ведь только ее и не хватает для совершенного счастья, вы уже любите ее, это – центр сознания, маленькой вселенной ума.

Так и я слушала слова той женщины. Я чувствовала, как она любит и гордится своей дочерью, как в каждой мелочи хочет достичь совершенства, сделав день свадьбы для нее идеальным, как она по-матерински любит будущего спутника своей девочки и надеется, что ее «бриллиант» окажется в достойной оправе… Столько внимания, мудрости, теплоты, спокойствия и последовательности было в этом немного взволнованном рассказе, что я заслушалась, будто читала любимую сказку со счастливым концом.  Мне так захотелось, чтобы все чудеса произошли и в моей жизни, чтобы я тоже пережила лучший на свете день! Но выйдя на своей остановке, я поняла, что со мною осталось лишь то чувство, которое переживает незамужняя девушка на свадьбе лучшей подруги. Светлая грусть, радость, волнение, предчувствие чего-то, надежда, даже немного доброй зависти, решимость изменить и свою жизнь, немного боли… Весь этот калейдоскоп эмоций, словно брошенный невестой свадебный букет, остался в моих руках, когда я стояла на той остановке, а рядом сидел август, вертя в длинных смуглых пальцах засохшую ромашку.

Следующий конец лета ознаменовало сразу два волнующих события – моя свадьба и поступление в магистратуру.

Время с мая по сентябрь промчалось одним насыщенным днем. Я смутно понимала, что меня ждет, участвовала в предсвадебной горячке, не осознавая, как буду со всем этим сживаться, как буду совмещать едва созданную молодую семью в чужом доме и совершенно чужой ВУЗ, который я покину, едва успев к нему привыкнуть. Разрываясь между мыслями о свадьбе и тем, что мое поступление висит на волоске, я не успевала переживать, не успевала расстроиться, не успевала запаниковать, и все вертелась и вертелась вместе со множеством близких мне людей, которые вдруг перестали относиться ко мне как раньше, перестали говорить на старые темы, и, как мне тогда казалось, перестали даже быть добры ко мне так, как раньше.

Не сбавляя темп, я не успела оглянуться, как уже перевозила вещи в свой новый дом и была принята на бюджетное место в институте. И то, и другое, казалось совершенно невозможным. Как я могу оставить все, что мне было любимо и дорого? Как я могу оказаться лучшей, придя в один из самых уважаемых и престижных институтов из, прямо скажем, мало кому известного высшего учебного заведения?

Сомнения в собственных силах выматывали, пугали, не давали спать, мешали радоваться волнующей новой жизни, которая открывалась передо мною теперь. И вопреки ожиданиям, несмотря на все замечательные вещи, которые происходили со мной в этот период, этот август мне категорически не нравился, еще и потому, что события, подаренные им, не оставляли мне возможности для отступления. Жизнь менялась, хочу я того или нет, я должна была идти только вперед.

Конечно, со временем я со всем справилась. Это было долго, ужасно, невыносимо страшно, но так или иначе, жизнь постепенно ставила все на свои места. И только это произошло  — новый август принес мне новый подарок. Я устроилась на работу в школу.

В свое время я любила, ненавидела, обожала, боялась этого места, как и любой ученик. Здесь прошло много волшебных моментов, счастливых и веселых, ужасных и драматических, кипела жизнь, формировалась я и мое окружение, что-то ломалось, что-то становилось крепче, люди взрослели, и приходилось выбирать, останутся ли они в твоей жизни за серыми школьными стенами, или нет.

Переступая порог собственной школы в новой роли, я не могла вообразить, как буду теперь вести уроки, как общаться с людьми, которые помнят меня девочкой-подростком, как чему-то учить тех, кто не намного младше меня самой… В общем, мой рассудок бурлил всеми теми страхами и переживаниями, через которые проходят начинающие педагоги.

Хотя очень скоро я полюбила безумный ритм и непредсказуемость каждого дня на моей первой в жизни работе, так же скоро я поняла, как сильно отличается мир этих коридоров и кабинетов от того, что я представляла, как сильно изменились дети. Чем больше я стремилась быть угодной руководству, тем дальше была от них. Тройной конфликт между тем, что я помню о школе, тем, что я хочу ей дать и тем, что хотят от меня три прекрасных и адских года делил меня на части, пока, наконец, новый август не сказал мне, что это – предел. Мне нужно было уйти, пока еще осталось в сердце что-то важное и теплое у моих учеников обо мне и у меня о них и о школе, которая сделала для меня очень много. Прощальный август дался мне с таким трудом, несмотря на все выше сказанное, что я не нашла сил, чтобы прийти на 1 сентября к теперь уже чужим детям. И как бы я себя тогда не ощущала, все же этот август был не таким злым ко мне, как предыдущие.

Теперь июль, собрав свои легкие зеленые рубашки и шорты, стоит на пороге, улыбаясь мне на прощание… И может быть впервые я не знаю, каким будет мой новый август. Глядя на друзей и знакомых, я с грустью и налетом безысходности вижу, как мои мечты сбываются у кого-то другого: кто-то едет на море, в то время, как я видела его всего раз и сны о море, очень реальные и пленительные, мучают меня почти каждую ночь, давая мне понять, что, скорее всего, я никогда там больше не побываю; кто-то всем сердцем верит, что девушка из другого города, наконец, станет той самой, единственной, и что все, на что готов этот человек ради нее, стоит того; кто-то думает о своей дочери и о том, как сильно хочется, чтобы ее жизнь была лучше, светлее, может быть не спокойней, но точно безопасней, чтобы она нашла себя и нашла любовь; другой человек, устав бороться за идеалы семейной жизни, просто отдает себя повседневной суете, может быть, даже не понимая, как быстро вырос сын, идущий в первый класс, не замечая, как тихо подкралось это время, пока в душе кипели совсем другие страсти и переживания; кто-то боится возраста и не уверен в себе, но все же собирает все мужество, чтобы сделать свою жизнь лучше на новой работе и, возможно, снова отдавать частичку своей души, энергии и идей детям… Вокруг витают надежды, ожидания, сомнения, стремления, то яркие, то робкие, но я с необъяснимой усталостью будто через окно смотрю на движение жизни и тихо шепчу: «Я бы очень хотела полюбить август…».