2031…?

Я вышла из дома, даже не запирая дверь. В этом не было необходимости. Большинство жителей давно переехали отсюда, оставив заброшенные жилища, в которых уже нечего было  красть, как и нечего было беречь.

Окунувшись в смрадный туман сумеречных улиц, я шла по каменной тропинке, по обеим сторонам от которой возвышались кучи мусора и веток. Бездомные животные, которых бросили хозяева, не в состоянии прокормить, с опаской поглядывали на редких прохожих и прятались среди контейнеров. Я боялась их не меньше, чем они меня. В это голодное время каждый боролся за жизнь, как мог.

Проходя по мосту, я остановилась и взглянула вниз. Когда мне было три года, я точно так же шла здесь, но пейзаж был совершенно иным. Под мостом текла шумная река со странным названием Уды, на берегах зеленели ивы, плескаясь длинными ветвями в воде, и дарили тень рыбакам. Все было зеленым. Тогда, в детстве, мне казалось, что мир всегда был таким, всегда будет.

Это осталось только в моей памяти. Сейчас сквозь дыры в перекрытиях моста я видела лишь камни и мусор, на высохшем дне не росла даже трава, лишь изредка белели кости погибших домашних животных. Снизу поднимался ужасный запах, потому я поспешила скорее пересечь мост.

Серые дома с выбитыми стеклами, напоминающие сотни беззубых ртов, оживлялись лишь солнечными бликами, отражавшимися в осколках. Я шла мимо них и представляла, какими же они были раньше, и удивлялась мысли, что в них могли жить люди. Люди… Они, словно крысы, бежали из города. Одна халатность на теплостанции стала причиной взрыва. Жители Харькова, некогда цветущего и зеленого, навсегда покинули это место. 

Я вернулась домой, зябко потирая руки, и растопила самодельную печь. Стало немного теплее. За окном начал падать крупный снег… Взяв в руки старый календарь, я нашла на полу обломок красного кирпича. И напротив цифры «2031» поставила вопросительный знак.